Заставит! Дэниела потрясло осознание своих чувственных устремлений. Он был на волосок от того, чтобы взять ее, даже не интересуясь, хочет ли этого она. Его единственным желанием было избавиться от непереносимого напряжения в чреслах.

Дэниел испытал отвращение к самому себе. Только вчера он говорил Клэнси, что не прикоснется к Зайле, пока не научит ее доверять ему. Именно он собирался доказать Зайле, что не все мужчины скоты. Надолго же хватило его благих намерений! Со стороны мучения Дэниела могли бы показаться смешными, но ему было не до смеха. Даже осознав, как далеко зашел, он все равно весь дрожал от охватившей его страсти. Но самое безумное во всей этой ситуации было то, что Зайла явно не понимала, что здесь не так. В поднятых на него глазах светилось лишь искреннее удивление. Несмотря на свой страшный опыт, она все еще была удивительно невинна, и это поражало его. Хотя она знала о насилии все, но явно не понимала более сложных нюансов сексуального поведения. Время, проведенное в заведении под названием «Желтая Дверь», было для нее чем-то отдельным, никак не связанным с их отношениями. Она даже восприняла то, что случилось в пещере, как недолгое увлечение с его стороны. Может быть, ему следует радоваться, что она так это воспринимает?

Его рука скользнула на плечо девушки и легонько оттолкнула ее. Так о чем они говорили? Он мог вспомнить только темно-розовые вершинки, увенчивающие полные золотистые груди, и…

– Так ты хотела принять душ? – выдавил он, наконец.

Душ? Да, ей определенно нужен был душ. Зайла вся дрожала, колени опять подгибались, но теперь не от физической слабости.

– Да, я хотела принять душ, – без выражения повторила она, думая о другом.

– Посмотрим, что можно сделать. – Дэниел отпустил ее плечо и отступил. Она покачнулась, и он быстро подхватил ее. – Черт возьми, ты едва держишься на ногах! Как ты собираешься стоять под душем? Да ты скорее всего упадешь и утонешь, а меня не будет рядом, чтобы тебя вытащить.

Опять он сердится. Зайла пыталась стряхнуть золотистый чувственный туман, застилавший ее сознание. Почему Дэниел так рассердился, ведь только что он был сама нежность? Теперь же лицо его исказило суровое, даже жесткое выражение, и сердце ее больно сжалось. Зайла гордо подняла подбородок.

– Я как-нибудь справлюсь. Мне не нужна твоя помощь.

– Не нужна, как же! – Он обхватил ее за талию левой рукой и повел, поддерживая, к двери ванной. – Тебе придется принять мою помощь, если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебе помогал Рауль, слуга Филипа. Поверь, мне это нравится не больше, чем тебе.

Он открыл дверь в ванную, и Зайла увидела помещение, поражающее роскошью. Одна из стен была целиком зеркальной. Справа от двери находилась душевая кабинка с дверцами из матового стекла. Середину комнаты, вровень с полом, занимала ванна, своим размером напоминающая небольшой бассейн. Белый и розовый кафель, которым она была выложена, образовывал красивый цветочный орнамент. На дальней стороне ванны были две широкие ступеньки, ведущие в эти сверкающие глубины.

Дэниел закрыл за собой дверь и усадил Зайлу за длинный туалетный столик. Сам же он опустился на колени у блестящих кранов и открыл их на полную мощность. Клубы пара вились вокруг него, а он сидел, старательно отворачиваясь от нее и не сводя глаз с льющейся воды.

– Это займет не больше минуты.

– Но я собиралась принять душ.

– Ванна лучше. Иначе мне бы пришлось зайти в кабинку с тобой. Вдвоем там было бы слишком тесно.

Зайла представила себе это, и горло ее сжалось.

– Наверное, ты прав. В ванне я могу искупаться сама.

– И не думай. – Дэниел взял с подноса маленький хрустальный флакон с розовой жидкостью, плеснул в ванну, и вода рассыпалась миллионами пузырьков. – Я тебе помогу. Я хочу быть уверенным, что с тобой все в порядке.

– Зачем так много пены? Ты, по-моему, перестарался.

Он продолжал лить жидкость в пенящуюся воду.

– Вот тут ты не права, – мрачно заметил он. – Сейчас для нас чем больше пузырьков, тем лучше. – Он поставил пустой флакон рядом, проверил температуру воды, закрыл краны и легко поднялся на ноги. – Давай, иди сюда, и покончим со спорами.

Подняв ее, он расстегнул верхнюю пуговку пеньюара с видом полного безразличия.

Зайла почувствовала легкий озноб, вызванный отнюдь не холодом, когда он снял с нее прозрачную одежду и взял ее на руки. Он выглядел отстраненным и равнодушным! Она никогда не думала, что Дэниел может быть таким холодным.

– Тебе нечего беспокоиться. Когда я буду в ванне, я сама…

– Зайла, – процедил Дэниел сквозь зубы. – Замолчи.

Он осторожно опустил ее в гору пены. Она чихнула.

– Я же говорила, что ты перестарался. Я просто утопаю в пене.

Дэниел выпрямился, сбросил с ног сандалии и оценивающе посмотрел на нее. Это была правда. Зайла сидела в пене по самый подбородок, даже дюйма ее красивого тела не было видно. Дэниел почувствовал, как напряжение понемногу его отпускает.

– А мне так очень нравится, – широко улыбнулся он. – Просто замечательно!

Зайла опять чихнула.

– Пожалуйста, выпусти часть воды.

– Ничего подобного. Ты будешь здесь недолго. – Он уселся на верхнюю ступеньку, ведущую в ванну, и бросил ей губку и мыло. – Иди сюда и сядь ко мне спиной. Пока ты будешь мыться, я вымою твои волосы. Договорились?

– Договорились, – радостно сказала она, располагаясь на ступеньке между его колен. Должно быть, ей только показалось. Теперь в Дэниеле не было ничего сурового или холодного. – У меня нет выбора, если я хочу выбраться отсюда раньше, чем меня поглотят эти пузырьки.

– Откинься назад. Надо намочить волосы. – Дэниел неторопливо лил шампунь на ее волосы, играя с ее волосами, делая из них рожки и завитушки. – А из тебя бы вышла отличная светская дама восемнадцатого века. Тебе бы пошли огромные белые парики.

– Рада, что ты так думаешь. – Зайла с наслаждением проводила губкой по шее и плечам. – У тебя прямо какая-то страсть к пене, разве не так? Тебе придется теперь долго споласкивать мои волосы. Готова поспорить, что в детстве ты часами плескался в ванне со своими игрушками.

– В детском приюте нам разрешалось мыться в душе ровно семь минут. Ванн вообще не было. А тем более игрушек, – сказал Дэниел самым обыденным тоном, не переставая нежно втирать шампунь в волосы. – Для такой оравы сорванцов это считалось ненужным.

Зайла почувствовала, как на глазах выступают слезы, и постаралась скрыть их.

– А ты и вправду был таким сорванцом, каким тебя считали?

– Еще бы, – ответил Дэниел, пожимая плечами. – От меня вся школа стонала. А потом я решил вступить в армию, чтобы повидать мир. – Его руки на мгновение замерли. – Единственная страна, которую я тогда увидел, был Вьетнам, и мне, надо сказать, там не очень понравилось. – Он возобновил свои движения, но теперь они были совсем медленными, словно он погрузился в воспоминания. – И я научился выживать в этом мире. Я всегда оказывался уцелевшим. У меня был какой-то особый талант – талант приспосабливаться к ситуации и заставлять ее работать на меня. – Он отвел от нее руки, и голос его вдруг прозвучал резко. – Я заставлял эти ситуации работать на меня, и очень многие люди могли бы осудить меня за эти методы. Я не собираюсь себя оправдывать. Я жил жестокой жизнью, потому что это был единственный способ вообще выжить.

– Ты ощетинился, словно на тебя нападают, – мягко сказала Зайла. – Но сейчас это незачем. Я понимаю тебя. Что бы ты ни делал, я знаю, это было ради того, чтобы выжить. – Она глубоко вздохнула. – Я хорошо знаю, что такое борьба за выживание.

– Правда? – Его голос прозвучал странно сдавленно. – Хотя да, думаю, что так. – Между ними повисла короткая напряженная тишина, пока Дэниел не нарушил ее нарочито легким тоном. – Ты действительно много пережила, даже в последнее дни: Хасан, скорпионы, да и я сам. Я бы сказал, что после этого тебя вполне можно назвать экспертом по экстремальным ситуациям. – Он быстро встал. – Почему бы нам не посмотреть, как хорошо ты справишься… – Его голос понизился до таинственного шепота, – …С такой массой страшных мыльных пузырьков. Давай сполосни волосы под краном, пока я найду полотенце. – Он обошел ванну и подошел к шкафчику у душа.