Улыбка сошла с ее лица.

– Да. – Она перевела глаза вдаль, где жокей, скорее похожий на ребенка, пытался справиться с огромным черным жеребцом. Несмотря на маленький рост, он показался Зайле умелым наездником. – Мама сказала, что ждет не дождется, чтобы меня увидеть. Она говорила с трудом, плакала.

– А ты? Тоже расстроилась? – с участием спросил Дэниел. – Вы с ней близки?

– Были раньше. – Зайла поежилась. – Но мы давно не виделись. – Помолчав, она заговорила опять: – Она теперь как-то скованна, когда разговаривает со мной. Наверное, все еще испытывает чувство вины.

– Вины? Почему она должна чувствовать себя виноватой?

– Она и не должна. Я пыталась ей это объяснить. – Зайла невольно сжала планку изгороди. – Она винит себя в моей… болезни, в том, что оставила меня с бабушкой, пока работала. В Седихан я приехала с одной целью – снять с нее чувство вины. Я хочу, чтобы она поняла, что я сейчас счастлива и довольна жизнью.

– А ты и вправду довольна?

Зайла с достоинством подняла голову.

– Разумеется. – Ее взгляд вернулся к мальчику на черном коне. – Смотри, он хочет заставить его прыгнуть! – Она нахмурилась. – Ты не считаешь, что препятствия уж очень высоки? Прыгать придется на шесть футов!

Дэниел не сводил глаз с ее лица.

– Все жокеи Филипа очень опытные. Тебе не о чем беспокоиться.

– Я бы так не сказала. Ему, наверное, не больше двенадцати!

Дэниел спокойно повернулся, чтобы посмотреть, но тут же выругался, бросил сигарету и раздавил ее каблуком. Одним махом он вскочил на изгородь рядом с Зайлой.

– Это Пандора. Филип ее убьет!

– Очень может быть, – раздался рядом голос Эль-Каббара, который подошел к ним и тоже уселся на изгороди. Он был в коричневых брюках для верховой езды, белой рубашке и мягких черных сапогах. Он выглядел еще более эффектно, чем утром. – Если, конечно, до этого она себя сама не убьет.

– Пандора? Так это девочка? – изумленно спросила Зайла. Тоненькая фигурка в черной водолазке и потрепанных джинсах казалась ловкой и сильной. Серая кепка, натянутая на глаза, полностью закрывала волосы и затеняла лицо. Неудивительно, что Зайла приняла ее за мальчика.

– Какого она пола, пока не ясно, – заметил Эль-Каббар. – Она не хочет смириться с тем, что родилась женщиной. Она знает только, что или выиграет Олимпиаду, или станет лучшим жокеем со времен Вилли Шумейкера. Еще не решила, какой из этих вариантов выбрать.

– Это Пандора Мэдхен, – пояснил Дэниел. – Дочка доктора Мэдхена, которого Филип пригласил, чтобы основать здесь клинику.

– Вношу поправку. Она дочка самого дьявола, – сказал шейх. Его глаза не отрывались от маленькой фигурки, которая пригнулась к самой шее коня и понуждала его прыгать. – Вероятно, ее потеряли цыгане.

– Так ты не остановишь ее? – с любопытством спросил Дэниел. – Ведь это Эдип, правда? Я думал, что ты запретил ей ездить на нем.

– Я действительно запретил. Но сейчас уже слишком поздно ей мешать. Если я подойду и попытаюсь ее стащить с седла, то могу испугать жеребца. – Бирюзовые глаза сузились в щелочки. – Я лучше подожду, пока она прыгнет и подъедет сюда.

Зайле стало не по себе. Гнев Эль-Каббара, выраженный столь сдержанно, казался еще страшнее.

– Она еще ребенок, – осторожно заметила она.

– Ей уже пятнадцать, мисс Дабалэ, – возразил Эль-Каббар, не отводя взора от всадницы. – Этого достаточно, чтобы уметь подчиняться, даже если не имеешь ни капли здравого смысла. Здесь, в конюшнях, необходимо хотя бы что-то одно.

Черный жеребец подобрался для прыжка, поднялся в воздух и перелетел преграду, как будто в ней было не шесть футов, а три. На другой стороне он приземлился с безукоризненной точностью.

– Замечательно! – восхищенно ахнула Зайла. – Она прекрасная наездница, правда?

– Лучшая, чем кто-либо из известных мне женщин, – заметил Филип. – И самая упрямая. – Он спрыгнул с изгороди на траву загона. – Я советую тебе отнести мисс Дабалэ в дом, Дэниел. Я еще не решил, как накажу Пандору, но вполне возможно, я отшлепаю ее так, что она не сможет сидеть. – Он насмешливо улыбнулся. – А мне не хотелось бы оскорблять нежные чувства моей гостьи.

Зайла видела, как он быстро направился к девочке, которая сидела поодаль, а вся ее фигурка выражала непокорность и вызов.

– Он ведь не сделает ей ничего плохого? – обеспокоенно спросила она Дэниела. – Может, нам позвонить доктору Мэдхену?

Дэниел покачал головой.

– Мэдхену с ней не справиться. По-моему, он даже и не пытается. С тех пор как они приехали в Седихан три года назад, он позволяет девчонке делать все, что она хочет. Слушается Пандора только Филипа. Иногда, – добавил он, пожав плечами.

Дэниел спрыгнул на землю и за талию снял ее с изгороди.

– Пойдем, я отнесу тебя домой. Ты достаточно увидела для одного раза. Завтра, если ты немного окрепнешь, я возьму тебя на короткую верховую прогулку.

Озабоченный взгляд Зайлы вернулся к хрупкой фигурке на лошади.

– Не думаю, чтобы…

Он приподнял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

– Послушай, Филип не сделает ей ничего плохого. На самом деле он очень добр к ней. Видишь, он разрешает ей пользоваться конюшнями. Часто берет ее с собой в поездки. Он даже принял меры, чтобы она не боялась общаться с местными жителями. – Его губы строго сжались. – Но Эдип все еще наполовину дикий и слишком сильный для нее. Филип это знает и не собирается позволять ей сломать шею. Кстати, что бы ты о Филипе ни думала, в нем много хорошего, гораздо больше положительных качеств, чем отрицательных. Он честен и исключительно справедлив. Ему иногда нравится играть роль плейбоя. Но он, надо отдать должное, и работать умеет, в отличие от большинства людей, занимающих такое положение, он не из тех правителей, которые все берут от своих владений и ничего не дают взамен. Например, он вкладывает миллионы в орошение, пытаясь оживить пустыню. С тех пор, как Филип возглавил княжество, здесь значительно возросли и уровень образования, и доход на душу населения. – Он легко поднял ее на руки. – Так что не волнуйся насчет Пандоры. Филип не собирается привязать ее к забору и отхлестать кнутом. Она совершенно не нуждается в твоей опеке. И вряд ли будет благодарна тебе, если ты вмешаешься.

Зайла обняла его за шею, и он понес ее через двор конюшен.

– Но вытворять такое ей нельзя позволить. Это опасно для нее. Кто знает, что может случиться.

Его руки перехватили ее поудобнее.

– С Пандорой ничего не случится, – мягко сказал Дэниел. – Она под защитой Филипа. – Он легко прикоснулся губами к ее волосам. – С тобой тоже ничего не случится, об этом позабочусь я. Так что ни о чем не волнуйся и позволь мне отнести тебя обратно в спальню. Я считаю, тебе надо поспать. А к ужину я тебя разбужу.

– Я не видела конюшен изнутри! – Это было уже чисто формальное возражение, потому что Зайла вдруг почувствовала слабость, как будто все силы разом ее покинули.

– Никогда не встречал женщину, столь очарованную четвероногими созданиями. Вот уж не ожидал, что когда-нибудь придется сесть на лошадь, чтобы стать то ли нянькой, то ли ангелом-хранителем ковбою женского рода, помешанному на лошадях.

Зайла удивленно посмотрела на него.

– Ты что, не ездишь верхом?

Дэниел покачал головой.

– Вообрази, не все это любят, – торжественно сказал он. – Я понимаю, таким кентаврам, как ты и Филип, трудно это себе представить. Последнее животное, на котором я ездил, был самый упрямый мул, когда-либо существовавший на земле. Я извелся за целые две недели, пока длилось путешествие через Анды. – Он посмотрел на нее с комическим гневом. – Какого черта ты хихикаешь, бессердечная женщина? Знаешь, как это было мучительно?

– Догадываюсь, – смеясь сказала она. – Не волнуйся, ездить на лошади намного приятнее. Я тебя научу. Вот увидишь, тебе понравится.

– Ты уверена? – мрачно спросил Дэниел. – Неужели мне не удастся уговорить тебя заменить поездки верхом приятным мирным круизом по Средиземному морю? У меня в Марасефе пришвартована яхта, и, смею тебя уверить, я намного лучше справляюсь с волнами, чем с лошадьми.